Глава 1. Пролегомены
1.1 Обзор исследовательской традиции: тематический и методологический диапазон. Панк «тогда и теперь» (спойлер: вывод этой части реально звучит как "панк не умер")

1.2 Панк в России: рецепция Запада и наследие СССР. Российский панк как предмет исследования (спойлер: ужасный предмет, все спорят, когда он начался, с кого, кто трушный а кто нет, а был ли вообще пунк если у нас не было борьбы против капитализма; русский пунк ето наследник (помимо западных ништяков) одновременно диссидентов, соц-артистов и прочих московских концептуалистов и образа сироты/юродивого/блаженного, как егорка летов, митьки и пусси райот; русскому пунку супертяжело быть политически активным, поскольку у нас это не считается эффективным, работающим и вообще негрязным)
1.3 Точка соприкосновения: кому было легко в начале 1990-х гг.? (спойлер: никому. спирин рассказывает как тяжело в москве, джастин – как в питтсбурге тоже вообще не очень)

1.4 Типичные практики рецепции в фандоме и панк-сообщество: степень соответствия (фанфики почти не пишут, косплеем, считай, не занимаются, фан-арта на полшишки, но зато все мужики поначалу писали как дрочат на басиста! а это значит, что какой-никакой, а подрывной и трансгрессивный потенциал в фан-коммьюнити есть)

1.5 Типичные практики рецепции в панк-сообществе: DIY, горизонтальная коммуникация, образование. Возможности вовлечённости 
(через интернеты/активизм/выпуск зинов/whatever)
1.6 Деятельность Anti-Flag как материал для изучения фан-рецепции: обоснование (там крч полноценный дискурс со всяким там "наш гиг это пати на которую приглашены все", драмкит в мошпите, музицированием в метро и эскплицитной саморефлексией над рецепцией, хотя их об этом никто не просит)

Глава 2. Американское фан-сообщество
2.1 Обзор форума. Общая характеристика участников. Вопрос о неформальной иерархии (есть люди, которые пишут про то как тусили с дж, есть интервьюеры и писатели ревью, и ничё, статуса у них от этого не прибавилось)
2.2 Коммуникативный аспект: интенсивность взаимодействия музыкантов и фанатов (спойлер: интенсивная! про расцеловавшего меня джастина там тоже будет)
2.3 Музыкальный аспект: каверы и мэйджор-лейблы (все фапают на бас-партии; есть, слава б-гу, умные люди, просекающие потрясающий ход с мэйджором, воистину, только бакалавр факультета коммуникаций стал бы слушать советы подобного рода, пусть даже от тома морелло)
2.4 Идеологический аспект: sXe (джастин там главный сломавший черту), соевое мороженое (холодильник туравтобуса забит им ДОВЕРХУ) и маскулинность (тенорок джастина, по которому эпитетом whiny кто только не прошёлся, по сути, является челенджем той маскулинной традиции пунка, которая с хардкором и скинами, white riot, то есть требует хотя бы баритона – зато потом практически те же тембры и баланс у блинк182)

Глава 3. Российское фан-сообщество
3.1 Обзор группы. Структурные изменения устройства группы как иллюстрация трансформаций российского Интернета (язык падонкафф и граффити вконтаче!)
3.2 Коммуникативный аспект: вопрос о доступности. Функции переводов текстов песен (вот дошутились в 2008 про «они учат русский», и ведь в 2013 реально записали трек с русской группой с партией по-русски…)
3.3 Национальный вопрос: сообщение группы vs. интерпретация в коммьюнити (феномен панка-ватника! только у нас!)

3.4 Идеологический аспект (блюститель чистоты панк-рокерских рядов нашёл край панка)

3.5 Музыкальный аспект (есть ли большее проклятие, чем характеристика «поп-панк»?). Отсылки к другим группам (можно ли считать группу КиШ панком и кто такой умный первый её туда вписал?!). Выбор лучшего музыканта (все фапают на басиста, на шмотки басиста, на прыжочки басиста)

3.6 Anti-Flag и Россия: концерты, фестивали, коллаборации (выпустите нас отсюда; пусси райот огонь и мы даже их скаверим и теперь можно слушать как джастин говорит верджин мэри пут путин эвей! ещё совместная песенка со спириным, а это очень мило, и в фандоме тараканов все радовались, а в фандоме аф половина исходила на говно)

3.7 Точки соприкосновения двух фандомов (проблемная – с патриотизмом и политической вовлечённостью) и непроблемная (все любят мошиться! все любят стейдждайв! все готовы рассказать как надо это делать правильно и удобно! никто не жалуется! охуительная книга hardcore, punk and other junk говорит про агрессию без насилия – г-ди, в своём первом постике про аф после концерта в июне 2014 я именно это обозначила как культуроло-челендж; удивительны дела Твои!)


нужно потом обязательно написать охуительные истории того как я эээ пришла к теме столкнулась с темой довела её до диплома что сообразила в процессе и тд

преимущества культурологии:
никогда не напишешь такое!



имеется в виду не то что "культурология как работа"="жизнь", а то что прекрасно представляешь себя истоки этого эээ воззрения, все эти штуки про модерн и индустриализацию, про деление на работу и досуг, про размывание границ, про всё, про всё, про всё!
нет, не смущает! потому что совершенно ясно а) кто говорит б) к чему отсылает – чего ж тут удивительного

(человек с отсутствием оценок "хорошо", менеджмент вышули, юнилевер хуилевер)

итак, есть даниэль, он родился в 1937 г., его мать еврейка, которая не смогла получить из-за этого образование (впоследствии конвертировавшаяся в католицизм) и, по его воспоминаниям, не могла спокойно проходить мимо школы (всё время плакала – поэтому он говорил потом, что "мы должны реализовать все интеллектуальные штуки, которые моей маме сделать не дали"); когда ему было 13, ему вслед кричали "пидор", он ещё не был уверен, что это правда, но мать, слишком хорошо знавшая, что такое угнетение, дала понять, что, если что, она на его стороне.
вот он учится на философии, вот он общается с одним из профессоров, вхожим в общую интеллектуальную тусовку,
вот ему 23 – октябрь 1960, этот профессор говорит: мы сегодня идём ужинать с роланом бартом и ещё с одним чуваком, он, по-моему, самый крутой философ сейчас, он только что вернулся из гамбурга, пошли с нами, я вас познакомлю!
потом даниэль говорит: я сразу тогда заметил разницу в обращении, и барт, и другие, все общались со студентами свысока и вообще всё-таки были пафосные, а он притащил на ужин парочку своих гамбургских студентов и общался с ними без всякой там напыщенности. может, конечно, это из-за того, что он несколько лет работал за пределами франции, но факт есть факт.
вот ему 46, – он приезжает в сальпетриер днём 25 июня 1984, его встречают словами: а вы что сюда приехали? вам уже в госорганы надо, за свидетельством о смерти.

1963
август: МИД предлагает фуко место главы "французского культурного центра" в токио, которое ему давно хотелось получить
октябрь: фуко отклоняет предложение, чтобы быть рядом с даниэлем, который готовится сдавать agrégation по философии
(что-то типа кандидатского минимума, в общем, необходимое для разрешения преподавать; сам он, кстати, сдал оную со 2 раза, потому что в первый год был занят суицидальными попытками, от которых ему сначала выписали колёс, после чего он попытался убить себя этими самыми колёсами)
сюжет наподобие "даров волхвов" о'генри:
–такое крутое предложение, да и франция опять заебала, надо ехать. но чёрт, ехать без дани?
–не могу с ним поехать, не могу забить на agrégation, нужно же что-то иметь в кармане – он будет работать, а я чё, борщи варить?
–может, он потом присоединится? но это получается, что я его брошу в ответственный момент!
–ай ладно, там как-нибудь образуется. мишелю важно получить это место, так что пусть соглашается, а потом уже придумаем, как найти мне работу.
–откажусь, потому что хочу быть с ним.
–надо ему поскорее сказать, а то ведь откажется.
–дани, я отказался!

даниэль:
–...и мы решили жить вместе. когда я только переехал к нему (~сер. 1961), он сказал, что надо отметить начало нашей семейной жизни (vie conjugale) совместным походом на рынок. все продавщицы нам умилялись, а я прямо как-то не мог, мне казалось, что это слишком.
–он как-то прибегает со словами "дани, я нашёл в шотландии пресвитера, который венчает гомосексуалов, поехали жениться!" э, зачем, спрашиваю я, это же не имеет никакой законной силы. ну просто так, символично! нет, говорю я, это не имеет практической пользы, это бессмысленно. сейчас я жалею, что отказался, это был бы прекрасный и очень милый символический акт.
–с ним кто-то поговорил о возможности усыновить ребёнка с филиппин, увидев, что мы хорошо с ним обращаемся и что ребёнку у нас нравится. он берёт паспорт и говорит "ну что, я готов, пошли регистрировать ребёнка!" я, конечно, велю ему сесть на место. мы проговорили несколько часов и в итоге решили, что лучше этого не делать. я был совсем не уверен, что ребёнку будет хорошо в семье с двумя папами. чего доброго, его будут дразнить "fag baby".
–его, конечно, раздражало, что я часто не заканчиваю тексты, которые начинаю писать, бросаю, начинаю новые, но сам он был довольно-таки безумный: однажды его побили копы, он сутки никому ничего не говорил, а через день уже помчался участвовать в новых протестах;
–вы всегда говорите "фуко", ни разу не называете его "мишель", отчего так? / –я раньше только по имени его называл, но, понимаете, он же публичный человек, мы часто оказывались на разных тусовках, где все сразу же, услышав, как я говорю, начинали повторять за мной. меня это страшно бесило, это ведь "мой мишель".
–вам норм давать интервью по-немецки? / ну, сойдёт, я в школе что-то учил / а фуко же тоже знал немецкий? / ой да он был ебаный германофил, читал хайдеггера, а ещё был случай, он неправильно привёл какую-то немецкую цитату на экзамене, что его невероятно фрустрировало. его отец спрашивает, мол, что ты хочешь в подарок на праздник? тот заливается слезами и говорит "знать немееееецкииииий".
–каково было жить с ним? / легко. мне было легко. б-же, он столько работал, вы просто не представляете, сколько;
–он вообще не очень разбирался в современной музыке, больше слушал классику и минималистов, всякий послевоенный авангард (и встречался в 50х с жаном барраке, но тот слишком много бухал и слишком был помешан на музыке и больше ни на чём, так что стало тяжеловато), но я его сводил на дэвида боуи, ему понравилось! правда, отличать его от мика джаггера он не научился;
–вы обсуждали с ним его работы? / ну, понимаете, это всё так было устроено, что, если он хотел обсудить делёза, он звонил делёзу. не то чтобы профессора философии – тотальные задроты, которые ни о чём больше не говорят. но если ему хотелось что-то мне показать или обсудить, то, конечно, это происходило. я как-то сказал, что мне не нравится предисловие к "словам и вещам", и он переписал его (правда, в издании сша всё равно старое осталось).

это всё местами тяжело даже просто читать, потому что это слишком (слишком красиво в том числе). и это то, на что мало кто обращает внимания, если даже знает. вспомнить даже заметки эдварда саида (1979) о том, как он приезжал на конфу про арабо-израильский конфликт (пригласили сартр и де бовуар). её проводили "у фуко на хате", и саид писал, мол, это была такая аскетичная хата, приспособленная для проживания одинокого философа.
>одинокого
>философа

в общем, дани унаследовал квартиру и все архивы, но законодательство так устроено, что просто так один мужик другому мужику, с которым он не состоит в родстве, завещать ничего не может. поэтому ему пришлось судиться с родственниками, которые в итоге обладают частью прав на часть наследия (бумажек) и продать свою квартиру, чтобы заплатить 65% налога. с одной стороны, он иногда обозначает себя как "вдовца", при этом производит впечатление нежелающего обсуждать "личную жизнь" (иногда я немножко напрягаюсь, видя, что не так много его спрашивают о себе, – а он, в конце концов, журналист и препод философии, но прежде всего знатный гражданский активист, каким и был (militant) на момент знакомства и к чему в 70е приобщил, собственно, мужа); с другой, все эти интервью он начал давать в последние лет 5-6. иногда уже сами репортёры спрашивают его, мы не многовато вопросов про фуко задаём? и он отвечает: блин, ну он повлиял на всё, вообще на всё, что со мной связано и кто я есть. я до сих пор ощущаю его присутствие во всём, хотя уже прошло больше лет без него, чем с ним, но, в общем-то, мы всё ещё вместе.
с одной стороны, он рассказывает все эти милые истории про пресвитеров и рынок, с другой, есть интервью "последние дни", где ну совсем невозможно, всё это с "мы просидели в коридоре до вечера, нас никто не хотел принимать, я сейчас понимаю, что надо было скандалить, надо было требовать, чтобы нам дали какое-то отдельное место, потом дали еды, но нет. потом пришла какая-то другая сотрудница, спросила, кто это, – сказала, что сейчас всё будет в лучшем виде. уже потом выяснилось, что творится пиздец, потому что режим дезинфекции не соблюдали, – мне отвечают, что "нас тогда торопили, поэтому мы не успели до конца прибраться"; и все эти дисциплинарные примеры, безусловно;
до меня, конечно, всё начало доходить только на похоронах. мне говорят: там с часу дня пресса ждёт руководства, что писать про причину смерти. я отвечаю: подойду к пяти (хочу, чтобы его родственники к тому времени уже выехали за пределы парижа). подхожу, вижу, что написали "причина смерти: спид". мне говорят: видите? вы только не волнуйтесь, мы сейчас это всё замажем, как будто ничего и не было! я сначала не понял, потому что вроде как такие вещи вообще не пишут в бумагах, а потом не понял, зачем что-то замазывать, мы всегда жили открыто, были активистами, я не видел в этом никакой проблемы. "как это вы не понимаете?!?!?!".

он-то жив, ему 78, живёт в унаследованной квартире, преподаёт, недавно продал архивы национальной библиотеке почти за 4 миллиона евро. нет, с режимом доступа ничего не понятно. нет, это значит только их сохранность, а не чьи-то привилегии всё прочитать.

в одной книжке (2013) на страницах 11-84 размещён раздел "хронология", по которому можно сверять едва ли ни какие угодно важные факты. а иногда даже их причины и следствия. конечно, никто из исследователей не обладает доступом не только ко всем этим письмам, показывающим неочевидную динамику мысли, но и к самому опыту жизни вместе, настолько интенсивному.

(безусловно, некоторого рода полиамория, безусловно, "даниэль только что приехал в париж продолжать обучение, так что хотел поскорее открыть все его удовольствия; мишель, вернувшийся из гамбурга, видимо, занимался примерно тем же"; безусловно, "ну, это не было никакой моногамией, в регулярное отсутствие друг друга мы спокойно тусили с разными другими партнёрами, –
правда, был один момент: после возвращения из швеции, где все были друг с другом на "ты", у него был пунктик по этому поводу, так что со мной он любил быть на "вы". иногда он звонил из командировок, мол, ну что, уже ебёшься там с кем-то? ты главно на "вы" его не называй!")

в этой хронологии пометка: 'letter', without indicating recipient, denotes a letter sent to Daniel Defert.

не пишу сюда, выбирая скорее окна диалогов с товарищами, напрочь закрытые от всех ресурсы, заметки на гаджетах или сиюминутную рефлексию, -
а тем временем чего только не происходит! учебного и внеучебного, перемещений и возвращений, захватывающих и не очень историй,
со счастливым и с удручающим концом,

поработала ассистентом на coursera.org с однокурсницей с ноября по февраль вот, прошла "философию культуры" вновь от начала до конца, в рамках вузовского ассистентства приняла экзамен у 2 курса, устроив из банального опроса интеллектуальное коллегиальное пиршество, а теперь по субботам спорадически рассказываю про неё школьникам в заведении "Лицей НИУ ВШЭ" в рамках факультатива "философия для тех, кто убеждён в её бесполезности"
скаталась в Данию почти на все осенние каникулы, то есть, на 5 дней, жила в отельчике, гуляла ножками до ближайших деревень, а также до центра города и вокруг него, каталась на автобусе обратно в свой сингл номер, каталась на поезде в Эльсинор, стояла на берегу Северного моря, читала по памяти что-уж-вспомнилось (сами понимаете что), много слушала и пела всякие средневековые миннезанги
скаталась неделю назад в Эстонию (в деревню с лыжной базой) на зимнюю школу, неделю ходила на пары про биополитику, власть суверена, Фуко, Агамбена и Латура, выпила очень много сидра за все вечера и пробежала очень много кидлметров на беговой дорожке за всё свободное время между завтраком и обедом; научилась кататься на лыжах, залезла в ледяную прорубь и в который раз социализировалась - теперь через походы в сауну
встретила Самого Лучшего Человека На Земле, проболтала с ним в виртуальном пространстве в течение трёх недель невообразимое количество часов при свете дня, а также и ночью; провела с ним условный месяц в сказочке и раю из чтения стишочков, кручения меня на руках на всяких платформах метро, редактирования работ (я-ему), пения auld land syne, сопровождавшегося закидыванием ног на плиту, обсуждения античной истории, завернувшись на кухне в красные простыни и выстроив баррикады из сигарет, и, конечно же, моего нытья; сказочка кончилась, а осадочек радости и знания о том, что идеальные люди существуют, остался
написала по этому поводу пару стишочков
написала первую главу курсовой про то как джастин сэйн поёт песни на оккупай уолл стрит, а это ли не праздник души тела и сердца - писать про такое у такого крутого научрука (ах да, нашла нового научрука, что в моём положении и области весьма важно)

и как-то вот, продолжаю дальше жить, после Эстонии всю неделю не могла заставить себя пойти в вуз, посему очень смутно представляю, как буду разбираться с горой пропусков,
в силу невозвратности сказочки с единорогами и роланом бартом всё больше либертинствую от тоски и беспечности

мой вуз опять в конце дня имени себя устраивал бесплатный концерт би-2, а я опять знала только те песни, которые могла услышать по радио или ещё где, так как не соушаю их.
и там была песня, в которой припев состоял из повторяющегося имени "варвара". но ударение и интонационный акцент создавали ощущение, что поётся "вор вора", как будто рыбак рыбака, или это сбжет из "разбойников" шиллера или что-то в таком духе. и я думаю, можно сочинить что-то фолковое.
не то чтобы я хочу это привязать к сюжету о том, что интерпретация зрителя интереснее изначальной идеи - конечно, нет, совсем н всегда и тд. просто каждый раз удивительно открывать, какими разными и неожиданными путями приходит вдохновение и идеи.

-Вот уедешь в другую страну, будешь там чужой! - пугают меня.
Ха, думаю я. Я была чужой в течение пяти лет в школе, где я училась, а потом в следующей. Не то чтобы мне было тотально одиноко - иногда я общалась с учителями, иногда даже с одноклассниками. Но всё равно, тебя не принимают в компании, а чего-то поддерживащего и мощного за стенами школы у тебя тоже нет. Поэтому это смешно. Хотя своя страна, свои люди, уж куда сильнее.
-Там все такие холодные, всем так не хватает русских задушевных разговоров, - говорят мне.
Но потом добавляют: человек остаётся человеком везде.
Так если второе верно, то первое не срабатывает. Во-вторых, что это за такие специфические разговоры, которых вот нигде больше не найти. К тому же, а так ли они всем нужны? И нужны ли они именно в этой форме?
-Не путай туризм с эмиграцией, вы все бежите от себя, и там вам тоже надо будет решать проблемы.
Б-же. Вопрос ведь не в наличии или отсутствии проблем, а в в том, какие именно проблемы ты готов решать. Есть те, преодолеть которые ты можешь и хочешь. Есть другие, преодолевая которые, ты бьёшься всем своим существом о бетонную стену.
Есть то, за что ты не прочь положить жизнь, а есть нет.
Я показываю собеседникам материалы Е., они зовут его лживым демагогом, играющим в диссидента и притворяющегося, что ему виднее.
Они не знают, что перед публикацией он показывает материалы строжайшим критикам от журналистики. Они не знают, с кем они имеет возможность общаться, чтобы добыть информацию.
Эти люди вообще что-нибудь слышали об анализе текста, учась на гуманитарных специальностях? Да, пафос и претенциозность, а не холодное перечисление фактов. Но это специфика многих журналистских текстов, манера изложения, если угодно. Просейте содержание через сито, отодвиньте экспрессию, если тяжело через неё.
Безусловно, здесь примешивается доля моей симпатии к автору. Но ведь симпатия и родилась от фактов, а не от риторики их преподнесения. В текстах такого типа лично мне важно в первую очередь, "что", потому что для "как" есть художественная литература.
Моя бывшая одноклассница назвала его узколобым, его тексты - жеванием соплей, его зарисовки ситуаций - надуманными. Ну, могу только позавидовать тем, кому ситуации кажутся фальшивыми - значит, вас окружают другие, те, что лучше и добрее. Но ведь и такие существуют. Отъедьте от Москвы, отъедьте в Екатеринбург, в область - сколько угодно.
-Вы думаете, в других местах нет идиотов!
Идиоты есть везде, люди вообще в большинстве своём идиоты, что доказывает история и тд. Но вопрос, говорим ли мы об этом или притворяемся, что их нет. Признаём проблему, каемся и думаем, что бы этакого придумать для решения - или лжём.
За это, кстати, мне очень понравился Израиль - проблем там...очевидно много. Но они едва ли замалчиваются. Никто не кидает косметическую шпатлёвку, мол, здесь вроде бы говно-съ, но давайте представим, что его нет-съ. И даже если где-то ещё не предприняты шаги, то по крайней мере на должном уровне прозвучал возглас: Чёрт! Надо что-то делать!
Узколобость. Ну да, ну да. Моя товарищ обладает довольно типичной женской внешностью (назовём её "сладкой"), при этом водит машину и говорит, что не хочет, чтобы над ней кто-то доминировал и указывал ей, как жить.
И она говорит про узколобость.
Всегда нужно помнить, что если не ударило по тебе, ударило по кому-то другому. По очень многим другим.
Не столько даже commiserating, что уже на грани с жеванием соплей - но compassion.
А здесь - нежелание принять другого, другое мнение, и это даже очень мягко.
"С ними бесполезно говорить, их можно жалеть", говорит Е. про таких. Видимо, так.
-Заигравшиеся либералы словно видят свет во тьме и лучше всех знают, будто чувствуют что-то.
И на это хочется ответить одно: иногда такие предчувствия много, много важнее фактов. К тому же вс равно мы все обладаем не фактами. А тем, что мы имеем возможность получить в качестве фактов. Чем брать такое, кажется, лучше открыть другие источники понимания.

В воскресенье утром мы вернулись из Риги. В воскресенье вечером я уехала в Киров. Он провожал меня на поезд, предварительно приехав ко мне домой, и даже тогда до меня, видимо, всё окончательно ещё не дошло. А потом мне пришлось нечаянно обозреть полный поезд полуголых мужчин, умирая от отвращения (и приступа моногамии) и на ночь спрятаться в плеере. И на волшебной истории Annachie Gordon стало понятно: теперь эти слова - не в пустоту. Я не знаю, как и что произошло от ночи на озере, когда я просто обнимала славного парня, ни о чём особенно не думая и ничего не желая, до последней ночи, когда невозможно заснуть от состояния безумной радости и безумного всё же непонимания - боже мой, как же это оно так чудесно вышло. Ты такой красивый и такой восхитительный, что я не могу спать.

И вот я приехала к бабушке, и мой брат встречает меня регулярными замечаниями:
-Прекрати петь! Ну прекрати! Ну достала уже петь!
"Боже мой, да рядом со Стасом ты бы умер через пять минут", - думаю я.
И так радуюсь, так радуюсь. Как же так вышло. Я представляла, как мы будем с К. вместе, будем всё время петь; я шла к Арсению и просила учить песни, чтобы играть со мной - и что же, что же.
-Я нашла мальчика с гитарой, - говорила я Темновой про Арсения.
-Слушай своё сердце, - отвечает она мне. -Ты чувствуешь к нему что-нибудь?
-Чёрт, - говорю я. -Нет.
-Значит, нет!

В ночь с субботы на воскресенье Арсений сказал, что петь мы не будем, но не потому, что поздно, а потому, что таково его решение. Я ушла и не планирую возвращаться.
В ночь со вторника на среду мы сидели с коллегами на террасе отеля и пели всё подряд, затем все пошли спать, кто-то оглядывается на меня, я говорю:
-Я останусь.
Мы ещё немного сидим на террасе уже одни, потом идём на озеро, времени - третий час ночи, он играет Radiohead и Blink-182, мы поём для камышей и лягушек, валяемся на мокром песке и целуемся, и, боже мой, как это.

Я очень боюсь сказать "я люблю тебя", в конце концов, формально эта история длится всего лишь пока неделю. Но я услышала и узнала такие вещи, что мне должно быть достаточно.

Сдать деньги на Ригу было самым верным решением года или я не знаю чего. Это был самый лучший триггер для всех мечтаний, который только можно было вообразить. Чудесная соседка в комнате, чудесные ребята-коллеги, отличные тусы и мероприятия и бесконечное пение на самых разных площадках. Средневековый ресторан в подземелье, залитый солнцем пирс на озере, двадцать шестой этаж бара в Рэдиссоне.
-Насть, можно Стас поспит в моей кровати?
-Конечно.

Я уезжала, задыхаясь от слёз и одиночества. Приезжала примерно в том же состоянии - но уже от счастья. Я случайно начинаю думать о тебе и не могу дышать.

Harking is bonny and there lives my love
My love lies on him and cannot remove
It cannot remove for all that I have done
And I never will forget my love Annachie
For Annachie Gordon he's bonny and he's bright
He'd entice any woman that e'er he saw
He'd entice any woman and so he has done me
And I'll die if I dont' get me love Annachie.

Потом, может быть, я напишу подробнее, что произошло, происходило и происходит, а пока скажу, что периодически диалоги коллег со мной стали сводиться к:
-Полин, передай Стасу, что ему нужно прийти и погладить мантию.
-Полина, почему Стас опаздывает на репетиции ансамбля?
-Полин, Стас собирается идти на пирс?
(на последнее я с нарочитым драматизмом отвечала "Стас сначала собирается поесть").

Главная проблема музыки в России входит в довольно-таки постоянную рубрику "Сколько же дерьма в моей голове": С. готов и далеко не против делать различные милые и заботливые вещи, в общем, he truly cares, а я пока не привыкла (в связи ещё и со внезапностью всего), посему не верю (хотя пытаюсь себя заставить), в основном плачу или что-такое и думаю, что через неделю он взбесится и прогонит меня.

Но пока что мы в Риге, точнее, в отеле за городом на озере, тут светит солнышко, есть деревянный пирс, мы каждый день выступаем в новом месте, распеваемся и делаем кучу упражнений в лесу и на полянках, уезжаем на рейсовом автобусе по расписанию в город и из города, а сегодня отбивали ладошки, устраивая истерическую группу поддержки для мужского ансамбля - днём на дружеском концерте в Эспланада-парке, вечером - на конкурсе в Академии. И мы столько говорим про пение, поём и тд, что я даже не могла вообразить, что это будет возможно (-Стас, я не могу взять верхнюю "фа". -Сделай штробас, поможет.), он постоянно что-то поёт, сегодня мы спели I wanna fuck a dog in the ass громко в центре города перед нашим дирижёром, и иногда тут мне кажется, что я в раю.

я решила делиться всем со всеми, на вопрос, как дела, отвечаю вполне честно и достаточно развёрнуто - мне интересна реакция, интересно, кто как прокомментирует, кто что подскажет.
темнова, одна из двух моих оставшихся сестёр, с которыми мы встретились из-за общей любви к Молке в смешном 2009 г., а в следующий раз увиделись только прошлым летом, кажется, особенно прониклась. я написала ей что буду рада видеть её после конца учёбы, и мы почти целыми днями разговариваем всю эту неделю. она совсем ничего не знает про Израиль, евреев и т.д., но обо всём спрашивает, и мне потрясающе приятно ей рассказывать. если бы это было года два назад, я бы подумала что-то снобистское, а сейчас я отвечаю: оооо! это так интересно! слушай же, сейчас расскажу:
и рассказываю всё-всё, что мне удалось вынести из путешествий, общения, чтения и попытки анализа переписок членов коммьюнити "израиль с любовью".
она спрашивает: что такое шаббат?
она спрашивает: как К. относится к религии?
она смеётся и говорит: если решу выходить замуж в Иерусалиме, позову вас, будете петь мне sapari вместе!
она читает ту запись и говорит: этот опыт должен особенно сильно направить тебя на искусство.

есть чудесный молодой человек с первого курса магистратуры философской антропологии. он очень заботлив и чуток в общении, он оперирует всеми привычными мне понятиями и категориями в разговоре - привычными для моего факультета. он зовёт меня гулять, мы долго бродим по центру, потом едем к нему, смотрим фильм, - он живёт далеко, и мне бы успеть на последний автобус от метро, но мы ещё стоим полчаса на балконе и болтаем о психолингвистике.
на следующий день он спрашивает: какой у вас статус отношений с К.?
он объясняет: моя гетеросексуальная симпатия пялится на тебя каждый раз, когда замечает в здании факультета.

был однажды момент в переписке с однокурсницей. он действительно смешной, может, даже, притянутый -
но сам факт, что человек решает об этом подумать и мне сообщить - такой славный.
не о ком-то из всех тех, с кем он общается, а обо мне.
эта забота друзей перед моим отъездом была восхитительна - только, кажется, не очень помогло.
но они же не виноваты.
читать дальше



долгое время мне попсово казалось, что меня мало кто понимает. именно "понимает" так, как мне кажется нужным.
потом я выяснила, что меня понимает К., причём на том уровне, когда мне и не требуется что-то говорить.
сейчас, читая это всё, я очень радуюсь, я так радуюсь, что эти слова собеседников кажутся мне важными и нужными.
я думаю, что у меня всё-таки есть друзья и что они правда хорошие.
только вот, ребята, почему же мне пришлось оказаться в тяжёлом провале, чтобы об этом узнать и подумать)

и я думаю: всё это, конечно, прекрасно. только я всё ещё подтыкаю земельку на себе. это могилка, и из неё растут цветочки.
я знаю, что - возможно! - уже к осени я смогу сказать: "я больше не люблю тебя".
но, боже мой, почему мне так не хочется этого говорить?
мне так не хочется выгонять это из своей жизни. из своей головы. из своего всего.
поэтому я и говорю: кажется, это мучит меня и отнимает время. нужно от этого избавиться.
почему же мне кажется, что избавление не принесёт радости.

я показываю эту же запись другой однокурснице - мы никогда не общались близко, но относимся друг к другу очень хорошо.
и она говорит:
вроде хорошо написано, так классно всё.
а вот когда понимаю, что это всё внутри у тебя, становится совсем не так здорово.

вообще-то я не люблю сокращать имена,
у меня много вариантов, как сокращать его имя,
но это не значит, что мне нравится ими пользоваться.

полгода назад мне пришлось задать себе один неожиданный вопрос впервые,
два месяца назад - снова.
и полчаса назад - почему-то снова.

чувствую себя 12-летней глупышкой,
которая ничего не знает о гетеросексуальных отношениях
и в отчаянии гуглит и обивает пороги всех женских и не очень форумов.
кстати, ни русскоязычные, ни англоязычные не могут дать внятного ответа.
это предсказуемо - каждый случай индивидуален.
в конце концов, любовь к нему не делает меня более гетеросексуальной или менее гомосексуальной.
она всего лишь делает меня влюблённой.

кажется, я никогда не узнаю, почему к. не разрешает мне плакать перед ним.
и если в первый раз это было доброе-испуганное в пределах comfort zone: are you okay? don't cry!
то потом оно трансформировалось в нечто, граничащее с паникой и неразборчивое в конце: no need to cry [...]
возможно, "не нужно плакать передо мной/у меня дома"/придумайте сами.
впрочем, я быстро успокаиваюсь.

я отматываю переписки на год назад - и вижу абсолютно те же слова, которые говорю сейчас.
седьмое июня прошлого года - седьмое июня этого года.
"я люблю его, о чём тут говорить!"
(с заменой пары знаков препинания)
у меня были отношения на расстоянии, и не раз -
дамы моего сердца обретались в Казани и Петербурге.
и если тогда дистанция между городами казалась неудобной, то сейчас выглядит как издевательство.
это действительно красивая история, хотя в ней больше того, чего нет или того, что должно быть,
чем того, что было - но даже имея то, что было,
легко назвать ей "как из кино", "как из книжки",
допускается даже вариант "как из фанфика", что, впрочем, принижает и добавляет щепотку убогости.
мы же не хотим этого, верно?

я снова открываю переписки годовой давности:
а там - "хочу домой к к.", "хочу, чтобы к. готовил мне кофе".
ну, всё так и было.
19 апреля 2013 года я написала пост вк, где впервые упомянула его имя.
19 апреля 2014 года -
тебе всё равно никто не поверит.
-я думал, мы заглянем на час в какую-нибудь кофейню, а что получается!..
-три тысячи километров.
-да, я понимаю. поэтому мы здесь.
его руки обнимали меня, гладили мои волосы, собранные в пучок, и снова обнимали.
мы сидели на диване в гостиной и вели себя как распоследние коалы.
-зачем ты приехала? я понимаю, что не только ко мне, но всё же?
-плевать я хотела, что ты world-known rockstar. да будь ты хоть дворник в эфиопии.
его сердце билось мне в ухо, как бы я его ни обняла - стоя, сидя,
и я говорила: опять оно.

апогей чудес моих шаббатов,
на котором история заканчивается.
годичный цикл завершается, и должно начаться что-то новое.
или не новое. или старые сказки на новый лад, новое вино в старые мехи и наоборот -
как на праздник симхат тора, когда её начинают читать по новому кругу.
или ничего не должно.
не знаю. и никто не знает.

я ждала его три тысячи лет,
подожду ещё.
впрочем, боженька не настолько жесток, он стремится мне помочь,
конструируя ситуации, которые кричат: ну, давайте уже!
а потом, то ли проверяя мою выносливость, то ли сообщая оттенок bitter end'a -
ситуации, которые повторяют: нет, нет, нет.
-хватит! - говорит он. -наигралась! ве'барух а-шем!
как тут что-то понять?
боженька даёт мне любящих друзей, которые раз за разом, месяц за месяцем слушают одно и то же,
всегда готовых дать советы и shoulder to cry on.
и ничего, ничего не помогает.
пресловутая "проговоренность" оказывается недействительной. недействующей.
боженька даёт мне е., который в течение пути между двумя станциями метро крепко обнимает меня и притягивает к себе,
и мне хочется думать, что это помогает.

планы - однажды проснуться и сказать: нет, я тебя больше не люблю.
потом создать музей имени себя, выставить платье и подписать: это платье к. обнял пять раз за два часа.
мне по-прежнему хочется ползать носом по шее,
класть лёд на голову
и смывать кровь с рук.
в конце концов, зачем нужен в мире лёд, если я не могу осыпать им его кудряшки, когда это нужно?
если он хочет, он может раскрошить себе пальцы до основания - они не вцепятся мне в волосы.

вообще-то мне очень не нравится сокращать имена.
но это уже даже не эффект остранения - я произношу первую букву, а дальше всё застревает.
вы ведь всё равно все всё понимаете.

мне хочется как можно скорее проснуться и сказать: нет, я тебя больше не люблю.
я тебя больше не люблю, о чём тут говорить!
только я не уверена, что это доставит мне радость.

я назвала бы нашего сына Арье.