пишем тут об одноклассниках анонимно.
кого-то узнают позже по характерным словечкам, кого-то по манере выстраивать предложения...

меня - по объёму.
они пишут буквально по паре предложений, в печатном виде это пара строчек.
у меня же это добротный пухлый абзац.

Елизавета Карасева
вчера в 22:27
блин, ты просто спаситель!

Соня Заводник
вчера в 10:55
Класс, ой вот ты точно подходишь на эту роль)) милаш!

***

Сообщение для Елизаветы Карасевой
сегодня в 21:29
как написала френ?)

Елизавета Карасева
сегодня в 21:30
На 5 :* СПАСИБО ОГРОМНОЕ))...

у меня есть сметана брест-литовская и пончики берлинер.
историческая столовая.

"как троцкэ и бро ленина ехали на второй съезд рсдрп":
В качестве добрых русских провинциалов мы поджидали поезд не с той стороны, с какой полагалось, и когда экспресс подошел, бросились в вагон через буфер. Прежде чем мы успели взобраться на площадку, поезд тронулся. Начальник станции, увидев меж буферами двух пассажиров, дал тревожный свисток. Поезд остановился. Немедленно по водворении нашем в вагон кондуктор дал нам понять, что таких бестолковых субъектов он видит в первый раз в жизни и что с нас полагается 50 франков за остановку поезда. Мы дали ему, в свою очередь, понять, что ни слова не знаем по-французски. В сущности, это было не вполне верно, но целесообразно: покричав на нас еще минуты три, толстый швейцарец оставил нас в покое. Он поступил тем более разумно, что пятидесяти франков у нас не было. Только позже, при проверке билетов, он снова поделился с другими пассажирами своим крайне уничижительным мнением об этих двух господах, которых пришлось снимать с буфера. Несчастный не знал, что мы ехали создавать партию.

концлагерь:
Матросы всячески старались облегчить мне условия существования, и только путем настойчивых протестов я отвоевал свое право стоять в очереди за обедом и участвовать в общих трудовых нарядах по подметанию полов, чистке картофеля, мойке посуды и приведению в порядок общей уборной.

habitual life of revolutionary men:
Все хорошо. Лучше нельзя. Можно отойти от телефона. Я сажусь на диван. Напряжение нервов ослабевает. Именно поэтому ударяет в голову глухая волна усталости. "Дайте папиросу!", - говорю я Каменеву. В те годы я еще курил, хотя и не регулярно. Я затягиваюсь раза два и едва мысленно успеваю сказать себе: "Этого еще недостаточно", как теряю сознание. Склонность к обморокам при физической боли или недомогании я унаследовал от матери. Это и дало повод одному американскому врачу приписать мне падучую болезнь. Очнувшись, я вижу над собою испуганное лицо Каменева. "Может быть, достать какого-нибудь лекарства?" -- спрашивает он. "Гораздо лучше было бы, -- отвечаю я, подумав, -- достать какой-нибудь пищи".
Я стараюсь припомнить, когда я в последний раз ел, и не могу. Во всяком случае это было не вчера.

***
Глаз Ленина был, как микроскоп. Он преувеличивал во много раз ту черту, которая, по условиям момента, попадала в его поле зрения. Ленин нередко в подлинном смысле слова влюблялся в людей. В таких случаях я дразнил его: «Знаю, знаю, у вас новый роман». Ленин сам знал об этой своей черте и смеялся в ответ чуть-чуть конфузливо, чуть-чуть сердито.

Наташин ("сталинизированный" (ц) я) учебник по истории не указывает, кто руководил РВС. ну, правильно, он сам, с божьей помощью, видимо:
Как Ленин относился к моей военной работе, об этом наряду с сотнями свидетельств самого Ленина есть очень красочный рассказ Максима Горького:

Ударив рукой по столу, он (Ленин) сказал: «А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть. У нас все есть. И – чудеса будут».
а каждого гражданина СССР я буду лично будить по утрам поцелуем! (ц)
В той же беседе Ленин, по словам Горького, сказал ему: «Да, да, я знаю. Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком». Что бы сказал на эту тему Ленин сегодня, когда вранье о наших с ним отношениях, вопреки фактам, документам и логике, возведено в государственный культ?

Когда я, на второй день после переворота, отказывался от комиссариата внутренних дел, я ссылался, между прочим, на национальный момент. В военном деле этот момент мог, казалось бы, представить еще больше осложнений, чем в гражданском управлении. Но Ленин оказался прав. В годы подъема революции вопрос этот не играл никакой роли. Белые пытались, правда, использовать в своей агитации внутри Красной Армии антисемитские мотивы, но успеха не имели. Об этом есть немало свидетельств в самой белой печати. В издающемся и Берлине «Архиве русской революции» автор-белогвардеец рассказывает следующий красочный эпизод: "Заехавший к нам повидаться казак, кем-то умышленно уязвленный тем, что ныне служит и идет на бой под командой жида – Троцкого, горячо и убежденно возразил: «Ничего подобного!.. Троцкий не жид. Троцкий боевой!.. Наш… Русский… А вот Ленин – тот коммунист… жид, а Троцкий наш… боевой… Русский… Наш!»

картина маслом: злобный ЛД расстреливает дезертиров:
В Калужской губернии, Воронежской или Рязанской десятки тысяч молодых крестьян не являлись на первые советские призывы. Война шла далеко от их губерний, учет был плох, призывы не брались всерьез. Неявившихся называли дезертирами. Против неявки открыли серьезную борьбу. При военном комиссариате Рязани набралось таких «дезертиров» тысяч пятнадцать. Проезжая через Рязань, я решил посмотреть на них. Меня отговаривали: «Как бы чего не вышло». Но все обошлось как нельзя быть лучше. Из бараков их скликали: «Товарищи дезертиры, ступайте на митинг, товарищ Троцкий к вам приехал». Они выбегали возбужденные, шумные, любопытные, как школьники. Я воображал их похуже. Они воображали меня пострашнее. Меня в несколько минут окружила огромная распоясанная, недисциплинированная, но ничуть не враждебная братва. «Товарищи дезертиры» глядели на меня так, что, казалось, у многих выскочат глаза. Взобравшись на стол тут же на дворе, я говорил с ними часа полтора. Это была благодарнейшая аудитория. Я старался поднять их в их собственных глазах и под конец призвал их поднять руки в знак верности революции. На моих глазах их заразили новые идеи. Ими владел истинный энтузиазм. Они провожали меня до автомобиля, глядели во все глаза, но уже не испуганно, а восторженно, кричали во всю глотку и ни за что не хотели отлипнуть от меня. Я не без гордости узнавал потом, что важным воспитательным средством по отношению к ним служило напоминание: «А ты что обещал Троцкому?» Полки из рязанских «дезертиров» хорошо потом дрались на фронтах.

а вы можете быстро сказать "троцкистско-зиновьевская оппозиция"? я - да.
Командный состав глядел на коммунистов, коммунисты на Зиновьева. Центром растерянности был Зиновьев. Свердлов говорил мне: «Зиновьев – это паника». А Свердлов знал людей. И действительно: в благоприятные периоды, когда, по выражению Ленина, «нечего было бояться», Зиновьев очень легко взбирался на седьмое небо. Когда же дела шли плохо, Зиновьев ложился обычно на диван, не в метафорическом, а в подлинном смысле, и вздыхал. Начиная с семнадцатого года, я мог убедиться, что средних настроений Зиновьев не знал: либо седьмое небо, либо диван.

картина маслом: злобный ЛД выпускает кровавые приказы. это 1919, еслечо:
В прошлые дни почти не было пленных, белые перебежчики насчитывались единицами. Теперь число перебежчиков и пленных сразу возросло. Считаясь с ожесточением боев, я издал 24 октября приказ: "Горе тому недостойному солдату, который занесет нож над безоружным пленным или над перебежчиком!"

habitual life after revolution.
Если я не участвовал в тех развлечениях, которые все больше входили в нравы нового правящего слоя, то не из моральных принципов, а из нежелания подвергать себя испытаниям худших видов скуки. Хождение друг к другу в гости, прилежное посещение балета, коллективные выпивки, связанные с перемыванием косточек отсутствующих, никак не могли привлечь меня.

p.s. вчера, когда я читала про их времяпровождение в смольном и подготовку 25 октября, у меня за окном кааак начали стрелять! я ничего не поняла сначала. оказалось - салют. тем не менее. звуковое сопровождение порадовало.
p.p.s. звонит с утра бабушка. я ей: "ну что, ты прочитала насчет есенина?"
она: да, но там много читать,я не все еще. ну да ладно, это долго обсуждать. когда ко мне приедете, сразу поедем на дачу, у меня куча работы на огороде
я: *думаю, что это она так резко тему сменила* ну лаааадно.
она: будешь копать и убираться, в процессе у нас будет много времени, чтобы обсудить твоего бронштейна!
я: *_*

я: вот троцкий в моем возрасте читал лекции по теории марксизма в южно-русских союзах рабочих! а я хуй.
эдуард: ну, ты на экономике читала лекцию про троцкого. ты достойная продолжательница.

*занавес*

мне в школе то замечательно, то ужасно.
сегодня специально не пошла вместе с одноклассниками. хотелось отдохнуть от них. от их банальностей. время, проведенное с некоторыми из них по не зависящим от меня причинам, я расцениваю как потерянное. за мной сидят бескакотова с короткой - боже, боже. какие же они простые и пустые. недавно мне довелось стоять на остановке с катей и лёней. если у них на самом деле и на полном серьезе такое общение, впору хвататься за голову. я бы повесилась. нет, я не спорю, что в целом они люди хорошие, но. но меня, коль скоро меня никто не заставляет налаживать с ними близкий контакт, вообще по-хорошему не должно это волновать. сейчас я просто проявила чрезмерную дотошность.
из вышеописанных классмейтс я выделяю из них только  Ann Chupus, но исключительно при разговоре тет-а-тет. в компании уже сложнее. я к тому, что общение с интересными людьми, с которыми ты хочешь обсудить какие-то важные темы, я предпочитаю проводить все-таки в более уютно-интимной обстановке, чем в куче народа, который только отвлекает.
отдохнуть еще не только от их манер и личностей, а вообще от гула людей. сейчас в школе становится все душнее и душнее, жарче и жарче. хотелось вдохнуть свежего воздуха и пять минут ни о чем не думать, ничего не обсуждать, предаться интроспекции.
от обсуждений на литературе мне все тяжелее. я понимаю, что мое мнение радикально не совпадает с выносимыми на обсуждение. но я настолько не хочу спорить, боже. и даже говорят, что тут цель не спорить, а делиться мнениями - мне сложно слышать мнения, которые лично я заведомо считаю глупейшими и необоснованными, как и их носителей. я знаю, что таковые есть, но надеюсь всеми силами от них оградиться. пусть они живут, как им удобно, а я - как мне. и чтобы никто ни за что друг друга не трогал.
постулат "любят просто так" неизменно вызывает во мне ангст и тоску. ты любишь человека потому-то и потому-то. потому что человек он хороший, тебе с ним уютно, он тебе помогает, он разделяет твои интересы, с ним здорово проводить время и т.д. а не просто так! для меня любовь носит частичку рациональности, она должна быть обоснована и фундаментальна. мои чувства именно такие. я люблю машу, потому что у нее есть именно те качества, которые я ищу в людях. потому что как-то так совпало, что в ней есть это абсолютно все. потому что у нас получилась такая модель отношений, где мы оба чувствуем себя максимально комфортно. а не просто так. если человек плохо ко мне относится, издевается, вообще не придает значения чувствам (таких случаев было два, ну, два с половиной из последних - в 9 и 10 классе), то он постепенно так убивает и мои чувства. потому что я не понимаю, как строить отношения. как и что делать, а самое главное - ради чего? где моральное удовлетворение? где душевный покой? где внутренняя гармония? нет ее. так и чувства дохнут. и это правильно.
но я вообще легко отхожу от таких вещей. у меня некоторое работает на установке: внушила себе, что люблю - и работает. хотя оснований все меньше и меньше. в 10 классе это так и было. я считаю это одним из самых глупых и одновременно важных опытов. когда в течение полугода я пыталась строить то, что было заведомо обречено. и именно поэтому, когда я получила оформленный отказ, я очень мало переживала. потому что все-таки я понимала, что ничего не выйдет. но я же могла надеяться.)
и в своих теперешних отношениях мне не нужно ничего внушать себе. потому что она для меня не просто девушка, она - лучший друг. который ближе всех, которому я пишу именно то, что хочу. на что хочу услышать отклик. и я иногда просто понимаю, что с моими-то интересами и особенностями шанс найти кого-то подобного с ужасающей скоростью стремится к нулю. я не хочу думать и не думаю, что меня удерживает только отсутствие альтернативы. конечно, это не так. просто мне удалось найти в одном человеке воплощение всего того, что мне важно. ищущий да найдет, читающим удачи.
"любовь с первого взгляда" - ничего хуже я, по-моему, не слышала. если у тебя развита интуиция, с первого взгляда ты можешь только определить общую натуру человека, хороший он или плохой. какая-то вообще симпатия происходить уже после более или менее близкого общения. и чем оно становится ближе, чем вам комфортнее и уютнее вместе, чем больше точек соприкосновения - тем крепче и сильнее чувство. и наоборот. для меня это именно так. а еще человек может оказаться несимпатичным внешне, например, я первоначально очень большое значение придаю внешности. мне важно в начале общения получать эстетическое наслаждение. нет,я не отошью человека, если он лицом не вышел, но просто сперва я могу демонстрировать несколько предвзятое отношение, но это исключительно в силу непривычки. если я знаю, что человек он хороший, уже после продолжительного и достаточно близкого общения, мне совершенно становится плевать на внешность. просто в начале я все-таки придаю этому значение немного большее. потом, конечно, тоже не стоит себя запускать хД например, машу я тоже хочу видеть всегда самой красивой и самой лучшей, до остальных мне немного меньше дела) точнее, мои друзья вообще крайне редко преподносят неприятные сюрпризы в плане недоразумений во внешнем виде) случается изредка. но с кем не бывает хд лишь бы общий настрой соответствовал. а исключения только подтверждают правило)
все вышенаписанное сугубо субъективно, и я совершенно не хочу об этом дискутировать. каждый остается при своем мнении, и это верно. каждый должен жить так, как он считает верным. как ему удобно.

Наши беседы скользили с темы на тему, часто не имея никакой связи с событиями дня и с революцией. Троцкий был интеллигентом в подлинном смысле этого слова. Он интересовался и был всегда в курсе художественной и литературной жизни не только в России, но и в мировом масштабе. В этом отношении он являлся редким исключением среди «вождей революции». К нему приближались Радек, Раковский, Красин и, в несколько меньшей мере, Луначарский (несмотря на то, что именно он занимал пост народного комиссара просвещения). Культурный уровень большинства советских властителей был невысок. Это были очень способные захватчики, одни с идеологическим уклоном, дру­гие — как Сталин — с практической «неуклонностью». Несовместимость интеллигентов с захватчиками становилась ясной уже в первые годы революции. Объедине­ние и совместные действия этих столь разнородных элементов были только результатом случайного совпадения: рано или поздно они должны были оказаться про­тивниками. И как всегда в такой борьбе, интеллигенции было предназначено потерпеть поражение. Если из междоусобной гражданской войны с прежним режимом Троцкий вышел победителем, то лишь потому, что это была война за идейную, идеологическую победу. Но когда наступила борьба за практическую демагогию, он, как интеллигент, неминуемо должен был проиг­рать.

Однажды, когда я заработался до довольно позднего часа, Троцкий предложил мне переночевать у него в ставке. Я согласился. Красноармеец постелил на удоб­ном «барском» диване, в кабинете, чистую простыню, одеяло и положил подушку в наволочке с инициалами прежних хозяев имения. Почитав на сон газету, я загасил лампу и задремал, но сквозь дремоту вдруг расслышал неопределенный, затушеванный шумок. Я приоткрыл глаза и увидел, как Троцкий, с маленьким карманным фонариком в руке, войдя в кабинет, про­крадывался к письменному столу. Он старался не производить никакого шума, могущего меня разбудить. Но ходить на цыпочках, «на пальцах», как балетные тан­цоры, было для него непривычным, и он терял равно­весие, покачивался, балансируя руками и с трудом делая шаг за шагом. Забрав со стола какие-то бумаги, Троцкий оглянулся на меня: мои глаза были едва приоткрыты, и я сохранял вид спящего. Троцкий с тем же трудом и старанием вышел на цыпочках из кабинета и бесшумно закрыл дверь.

Нужно было жить в обстановке тех лет в России, чтобы почувствовать всю неожиданность подобной деликатности со стороны вождя Красной Армии и «перманентной революции»
<...>
Последняя примерка костюма Троцкого происходила в его ставке. Часов в одиннадцать утра портной уехал в Москву. Я остался завтракать у Троцкого и должен был уехать только около трех часов пополудни. Перед моим отъездом Троцкий оглядел меня с головы до ног и заявил:
— Что же касается вашего собственного костюма, то он мне не нравится; в особенности ваши легкие город­ские ботинки: они вызывают во мне страх при тепереш­нем тридцатиградусном морозе. Я вас обую по-моему.
И он повел меня в особую комнату, служившую складом, полным всевозможных гардеробных подробно­стей: шубы, лисьи дохи, барашковые шапки, меховые варежки и пр.
— Это все подарки и подношения, с которыми я не знаю, куда деваться, — пояснил Троцкий, — пожалуй­ста, не стесняйтесь!
И он выбрал для меня замечательную пару серовато-желтых валенок на тонкой кожаной подкладке и с неизносимыми кожаными подошвами. Валенки были мне несколько велики и подымались почти до самого верха бедер. Мне казалось, что я обулся в легендарные семи­верстные сапоги. Внутри валенок было выбито золотыми буквами следующее посвящение: «Нашему любимому Вождю, товарищу Троцкому — рабочие Фетро-треста в Уральске».
— Прекрасно! Теперь мы сквитались, и моя совесть очистилась! — улыбнулся Троцкий.
(с) Ю. Анненков, "Воспоминания".


Анненков - художник. И к Троцкому не просто так ходил

Со времени моей высылки я не раз читал в газетах размышления на тему о "трагедии", которая постигла меня. Я не знаю личной трагедии. Я знаю смену двух глав революции. Одна американская газета, напечатавшая мою статью, сделала к ней глубокомысленное примечание в том смысле, что, несмотря на понесенные автором удары, он сохранил, как видно из статьи, ясность рассудка. Я могу только удивляться филистерской попытке установить связь между силой суждения и правительственным постом, между душевным равновесием и конъюнктурой дня. Я такой зависимости не знал и не знаю.

В тюрьме с книгой или пером в руках я переживал такие же часы высшего удовлетворения, как и на массовых собраниях революции. Механика власти ощущалась мною скорее как неизбежная обуза, чем как духовное удовлетворение. Но обо всем этом, пожалуй, короче сказать хорошими чужими словами.
он правда по природе исключительно журналист-публицист, и я представляю, что ему руководить поначалу было, мягко говоря, сложновато. но освоился же. so marat!

Я ЛЮБЛЮ ЕГО
он прекрасен.

хотя черт, спустя 15 минут я почувствовала тут фальшь и лукавство.
тьфу.
но я его все равно люблю.

UPD от 19.04. - я поняла (насчет первого).
изображать себя сильным, бесстрашным и ни в какой мере не подверженным переживаниям. однако, читая воспоминания, статейки самого разного характера, я могу с уверенностью сказать,что он скорее сам пытался себя убедить в этом, чем искренне чувствовал так. знаете эту штуку, когда тебе нельзя расслабляться. потому что твоя слабинка повлечет за собой сотни и тысячи других - у тех, для кого ты пример для подражания. переживаниям он был подвержен, и еще как. и прекрасно понимал, откуда ноги растут у всех его семейных трагедий. и эта характеристика "филистерская" - попытка заставить себя не обращать внимание на собственные трудности, наоборот, популяризировать мысль, что, мол, переживания для слабаков, игнор боли для мужиков! власть государства и власть искусства являются вдохновителями, рупором и идейной организацией общества. и если они начнут впадать в апатию, общество не замедлит последовать их примеру. должно быть наоборот. вот и троцкэ также.
вопить - не прерогатива публичных людей. они - духовный оплот. они - пример и стимул.

Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!