мой одноклассник егор лебедев сегодня вышел из кабинета алгебры с песней "из-за острова на стрежень на простор речной волны".
надо было видеть, как истерически-конвульсивно у меня кривились губы, вымазанные в активии.
пиздец, товарищи
я не просто так не ложусь, карасёва попросила сделать ей оба вариант для контрольной по французской грамматике всё той же.
не отказывать же ей. и мне полезно, тренировочка. только вот правил в учебнике нет, пришлось срочно самой выводить и делать табличку) на subjonctif я обленилась и стала гуглить х) так надёжнее.

завтра все-таки не иду. и илью в лондон не поехала провожать.
зато вот села и совершенно нечаянно увидела закономерность в особенностях картелей-синдикатов-трестов.
ненавижу зубрить. не понимаю, как это. нужно понимать, видеть зависимость, делать выводы. тогда вы будете владеть материалом.
а механическое заучивание - пф.
поэтому и на физику не хожу.
да, если бы было время, можно было бы легко заниматься всем и быть действительно "первым учеником по всем дисциплинам".
обидно, что порой среднее образование, получается, мешает глубокому изучению более насущных вещей. общага мне ох как нужна. а точнее, 90+ по ней. из-за этого я не учу ничего другого, хотя могла бы. я перестаю немного верить в чистую склонность к определенной области. потому что понять можно все, если захотеть. я не не понимаю, а ставлю барьер в голове, намеренно. чтобы не тратиться и не распыляться.
таня говорит: да там легко понять, ты умная, ты разберёшься.
я говорю: я знаю. но я не хочу разбираться.
ведь в физике нужно зубрить формулы - а в английском огромное количество word collocations. сколько раз вы слышали фразу "это нужно просто запомнить"? то-то.
угадайте, кто понизил мне самооценку.
я не понимаю, как человек, собиравшийся учиться на матфаке, так нереально здорово умел писать еще и.
это awwwwwwwww. за гранью добра и зла.
а я, как говорится, хуй простой.
вот илья магистр математики вообще, ахахха даже он не смог решить наши тренажеры. не знаю, к чему я.
если бы я сказала себе "учи то-то и то-то", я бы выучила. но я ненавижу неприменимость знаний. когда они - балласт, неприменимый. языки, умение красиво говорить и т.д. всегда можно продемонстрировать и заслужить одобрение окружающих. а вычисление площади прямоугольной трапеции? за чайком обсудите, ага.

казусы ждут вас на каждом шагу:
Когда в Яновке долго бились над измерением площади поля, имевшего форму трапеции, я поступил по Эвклиду, потратив на это две минуты. Но мой результат не сходился с тем, какой получался "по практике", и мне не верили. Я приносил курс геометрии, клялся наукой, волновался, говорил дерзости, но видел, что люди не убеждались, и приходил в отчаяние.
***
Пытаюсь оглянуться на себя назад. Мальчик был, несомненно, самолюбив, вспыльчив, пожалуй, неуживчив. Вряд ли у него при поступлении в училище было чувство превосходства над сверстниками. Правда, в деревне его выставляли перед гостями, но там не с кем было и сравнивать себя, а городские мальчики, бывавшие в Яновке, всегда имели недосягаемое превосходство гимназистов, связанное с превосходством возраста, так что глядеть на них нельзя было иначе, как снизу вверх. Но школа есть арена жестокого соревнования. С того момента, как он оказался первым учеником, на большом расстоянии от второго, маленький выходец из Яновки почувствовал, что может более других. Мальчики, которые сближались с ним, признавали его верховенство. Это не могло не сказаться на характере. Учителя тоже одобряли его, а некоторые, как Крыжановский, даже и очень выдвигали. В общем же учителя относились к нему хоть и хорошо, но скорее суховато. Ученики делились: были горячие друзья, но были и противники.
Мальчик не был лишен самокритики. Он был даже скорее придирчив к себе. Собственные знания и черты собственного характера не удовлетворяли его, и чем дальше, тем острее. Он свирепо ловил себя на том, что сказал неправду, и укорял себя на каждом шагу в том, что не читал книг, о которых уверенно упоминали другие. Это, конечно, было тесно связано с самолюбием. Мысль о том, что нужно стать лучше, выше, начитаннее, все чаще щемила у него в груди. Он думал о назначении человека вообще и о своем в особенности.
***
В разговоре с этим Кологривовым, который не без почтительности относился ко мне как к первому ученику, я высказал какое-то критическое суждение не то о директоре, не то еще о ком-то. "Разве так можно говорить о директоре?" -- спросил с искренним возмущением Кологривов. "А почему же нет?" -- с еще более искренним удивлением возразил я. "Да ведь он же начальник. Если начальник прикажет тебе на голове ходить, то ты обязан ходить, а не критиковать". Он так именно и сказал. Эта законченная формула поразила меня. Я тогда не догадался, что мальчик повторил лишь то, что не раз, очевидно, слышал в своей крепостнической семье. И хоть своих взглядов у меня не было, но я почувствовал, что есть такие взгляды, которых я не могу принять так же, как не могу есть червивую пищу.
меня действительно цепляют вещи, которые он пишет. я не буду кидаться клише в стиле "мне это 100% близко", но определенное идейное родство есть. о какой-то степени. всё же это совсем, совсем другое время. другая обстановка. тогда было простительно и уместно быть пылким сторонником идей.