Про самолёты и аэропорты рассказывать чаще всего скучно - settle all the formalities, "отправьте наш багаж сразу до Тель-Авива", "места вместе, пожалуйста", самолётная еда (обе порции съедает Юля), самолётный сок, самолётный чай, самолётный сон и самолётное чтение нескольких страниц Эренбурга и путеводителя. Рядом с нами - никого, самолёт заполнен максимум наполовину. Все стюардессы компании Aegean Airs (эмпирический вывод после четырёх рейсов с ними) как будто сбежали из фильма Альмодовара.
Прилетаем в Афины, аэропорт Элефтериос Венизелос - здесь нам предстоит ждать самолёта в ТА на протяжении шести часов. Выясняется, что в распоряжении транзитных пассажиров только один этаж (ладно, ещё часть нижнего, но там в наличии разве что ничего и стойка информации). Находим бесплатную питьевую воду и розетку, по очереди усаживаемся рядом с ней на пол (никто не реагирует), я пишу конспекты по дисциплине "зарубежная литература" и покупаю второй багет за пять евро, погибая с голоду, Юля смотрит сериал, найденный на позаимствованном у соседки нетбуке и спит на стуле.
Когда Юля просыпается, то начинает делать фоточки меня, сидящей в шали и безразмерной кофте в очках, в обнимку с ноутбуком на полу и сэндвичем в зубах, издевательски приговаривая: "Сфоткал малыша, пока он хипстер, люблю его!" У нас устают все конечности разом, и мы танцуем что-то неоформленное по всему периметру зала, я пытаюсь обеспечить музыкальное сопровождение афазическим текстом, в котором точно было слово "нарколепсия". Почему-то почти все объявления - про то, как кто-то потерялся и кого-то усердно ждут на посадку.
В зале ожидания рядом с выходом - кудрявые люди с подсвечником на обложке паспорта. В самолёта рядом с нами сидит пожилой грек, несущий с собой замысловатого вида чехол с, вероятно, музыкальным инструментом. Пара часов полёта, картиночно отображающаяся на экране, надоевшая инструкция по безопасности на них же, самолётный кофе и самолётные сливки. У меня мучительно закладывает ухо, и ни одна эгейская конфета, даже зелёная, не помогает.

Ladies and gentlemen, welcome to Israel.
Когда я написала эту фразу, во мне снова что-то перевернулось и оборвалось. Слишком невероятно. Слишком другой мир. Европа всегда на слуху, Европа привычна и желанна, Ближний Восток же - мягко говоря, неизведанное, загадочное направление, которое до определённого момента даже не представляло нужды и интереса. Первый концерт одной из самых любимых группы - за рубежом. Юля, вечно говорящая об отсутствии денег и потому об отсутствии возможности поехать куда-то дальше Звенигорода, рядом. Что это вообще, как это вообще. Интернет-новости в ленте друзей пестрели обсуждениями и подготовкой к концерту Placebo 10 декабря в Париже - и к другим, близким по датам. Лента твиттера сообщала о процессе подготовки однокурсниками домашних заданий и итоговых работ. А мы вот тут, в Израиль сбежали, и никто не знает.

Бен-Гурион, место, где Фархи сделал десятки чекинов, встречает нас получасом после полуночи 3 декабря, горизонтальными эскалаторами, по которым невероятно смешно ехать (мы воображаем себя послами), мозаиками и экспозицией фотографий спортсменов.
В пятитысячный раз обсуждаем, что мы говорим битахону (службе безопасности, о допросах которой ходят страшные истории, и не только в обсуждениях группы "Израиль с любовью". Мы рисковали представить особенную проблему, как одинокие девушки, едущие, к тому же, всего на 4 дня среди зимы - "скажу, что ты моя невеста". Плюс я не представляла, как объяснить специфику проживания, которая могла для них стать похожей на бордель - "скажем, что мы культурологи и, такскть, проводим полевые исследования"). Наша очередь подходит очень быстро, в кабинке сидит мужчина средних лет. Вопросы задают, конечно, по-русски. Зачем вы приехали в Израиль? Туризм и концерт, бодро, несмотря на ночь и мерзопакостно заложенное ухо, отвечаю я. Что за концерт? Orphaned Land. А где жить будете? У хоста. Что? (градус подозрения накаляется). Равницки, дом 7 - поправляюсь я. Мы получаем маленькую бумажку - это разрешение на въезд в страну.
Егор говорил: из аэропорта в город лучше приехать на поезде. Время - около часа ночи, наш поезд уходит в 01:50. Отлично, думаем мы и ищем кассу. Её мы вполне успешно находим, но поезд, который дойдёт до нужной нам станции HaShalom, как выясняется, будет не раньше пяти утра. Уточняем у женщины в кассах (после безуспешного тактильного консультирования у автомата по продаже билетов) - ну да.
Отчаявшись, звоним нашему хосту, Рону. Рон отвечает: сейчас попробую поискать, может быть, есть автобусы. Нет, увы, автобусов не находится. Возьмите такси, говорит он, это будет стоить 60-80 шекелей. Ну, поголодаем день, думаем мы, зато дома будем скоро - спать хочется ужасно. Таксистов рядом с аэропортом предсказуемо много, но расчёт автомата показывает сумму в несколько раз больше. Решаем спросить лично - ничего не меняется. Чтожеделатьчтожеделать. Ночевать на скамеечках, безусловно, можно, но кто бы знал, как не хочется (в конечностях ещё свежи воспоминания о стульях в Венизелосе).
Я открываю путеводитель в поисках карты. Смотри-ка, говорю я. Вот центральная станция - до неё как раз доходит поезд в 01:50. Наша - следующая. От нашей станции до дома идти недалеко. А от центральной станции до нашей можно добраться пешком, там практически по прямой. Сунули карту в билетный автомат, простились с 30 шекелями.
Поезд опаздывает на 12 минут, мы внимательно слушаем объявления, пытаясь выяснить, на какую платформу из двух нам нужно и какая по счёту остановка - центральная, попутно удивляясь людям в куртках. Да ладно, Фархи ходил в куртке в Перу, комментирую я. Но в России-то в свитере, парирует Юля.
Прибывает поезд, я затаскиваю чемодан, все места свободны, за окном почти ничего не разглядеть, кроме огней и шоссе. Мы всё едем, всё ещё едем, и никто из нас не знает, когда мы останавливаемся. "Ла ла ла савидор мераказ" - сообщает нам громкоговоритель. Нам выходить, и ты ещё будешь благодарить мои лингвистические способности, сообщаю я Юле.

Светящиеся башни ТЦ Азриэли видно уже отсюда. Мы выходим из поезда, и на нас обрушивается южная духота вперемешку с влажностью, ночью совершенно не мешающая и даже приятная, а вокруг растут пальмы. Покружившись вокруг выходов на шоссе и замысловатых перекрёстков, таки выясняем, куда нам нужно. Всё вокруг напоминает какой-то Геленджик, даже сквозь ночь заметно обилие строительных объектов и площадок, и местами присутствует характерный южный запах нечистот (но, кстати, очень, очень мало). На улицах виднеются не только автомобилисты, но и велосипедисты, и бегуны, и солдаты, и кто только не. Мы шагаем вдоль очередных пальм, пытаясь выяснить, как себя вести со здешним красным светом светофора - в приличном и законопослушном ожидании или не очень (полученные за два дня до этого водительские права прожигают мне российский паспорт и карман до кости каждый раз, когда я выбираю второй вариант). Шоссе Менахем Бегин, Каплан в другую сторону, перейти налево, ой нет, направо - белая помятая бумажка с нарисованной шариковой ручкой схемой развевается штандартом. Нас останавливает некто, заговаривает по-русски, пытаясь объяснить, куда нам нужно идти, но так и сумев вспомнить направление. Мы благодарим и почти с сожалением отвечаем, что зажигалки у нас нет. Сонхино, Тушия, Тверски, пятидесятый поворот налево после восьмидесятого направо и сто сорок четвёртого ожидания на светофоре, узкие улицы, по обеим сторонам которых навалено невесть что, в темноте не разглядеть.
-Эй, смотри, какие тут классные белочки на стене нарисованы, - говорит Юля.
-Эй, смотри, какой тут классный указатель Ravnitski на стене прибит, - отвечаю я. -Но белочки действительно отличные, отчасти потому и отличные.
На часах, наверное, полчетвёртого ночи. Мы заходим в нужный дом (на входе горит свет) - в глаза бросается жуткая разруха вокруг (район соответствующий), грязный лифт и всё такое прочее. Поднимаемся на лифте на второй этаж, на стене рядом с первой же дверью висит громадный национальный флаг. "Евреиии" - трогательно-восторженно шепчем мы.
В двери квартиры, где мы будем ночевать ближайшие три с половиной ночи, большая дыра внизу. Мы стучим ("но он же получил нашу смс о поезде и предполагает, что мы доберёмся?"), раздаётся собачий лай, и нам открывает Рон, высокий заспанный бородач. Короткий инструктаж, где что находится, кончается словами "So, I think, that's it, if you have any questions...". Но вопросов у нас не было, а было желание заснуть как можно скорее - что мы и осуществили.
*"тахана мерказит" - "центральная остановка", так что слово "мераказ" вполне себе идентифицируемо.