Дорога бежала навстречу, как бесконечная упругая лента, ветви больно
хлестали Морозку по лицу, а он все гнал и гнал очумевшего жеребца, полный
неистовой злобы, обиды, мщения. Отдельные моменты нелепого разговора с
Мечиком -- один хлеще другого -- вновь и вновь рождались в разгоряченном
мозгу, и все же Морозке казалось, что он недостаточно крепко выразил свое
презрение к подобным людям.
Он мог бы, например, напомнить Мечику, как тот жадными руками цеплялся
за него на ячменном поле (я как-то сомневаюсь, что "тот" вообще отдавал себе отчет в происходящем и в любых своих действиях - когда в тебе сидят три пули + голова немножечко так расхуячена, это ж не шутоньки, судорожно дергающиеся руки - ваше все), как в обезумевших его глазах бился комнатный страх за свою маленькую жизнь (да, а в вас стреляют, и вам плевать! но вы же
барышне, портрет которой, может, еще хранится у него в кармане пиджака,
возле сердца, и надарить эту красивую, чистенькую барышню самыми паскудными
именами... Тут он вспомнил, что Мечик ведь "спутался" с его женой (о да. ваши грязные обвинения, товарищ, не имеют ничего общего с реальностью - и вот не знаешь, что делать, плакать или радоваться этому)и навряд ли оскорбится теперь за чистенькую барышню, и вместо злорадного торжества над унижением противника Морозка снова чувствовал свою непоправимую обиду (троллфейс - не совсем верное определение. но это первое, что приходит на ум).
какая ересь! не, серьезно. я вообще этого не понимаю. что тут можно сказать - не суди, да не судим будешь. и еще - не суди по себе.
Морозка с детства привык к тому, что люди, подобные Мечику, подлинные
свои чувства -- такие же простые и маленькие, как у Морозки, -- прикрывают
большими и красивыми словами и этим отделяют себя от тех, кто, как Морозка,
не умеют вырядить свои чувства достаточно красиво. Он не сознавал, что дело
обстоит именно таким образом, и не мог бы выразить это своими словами, но он
всегда чувствовал между собой и этими людьми непроходимую стену из
натащенных ими неизвестно откуда фальшивых, крашеных слов и поступков.
Так, в памятном столкновении между Морозкой и Мечиком последний
старался показать, что уступает Морозке из благодарности за спасение своей
жизни. Мысль, что он подавляет в себе низменные побуждения ради человека,
который даже не стоит этого, наполняла его существо приятной и терпеливой
грустью. Однако в глубине души он досадовал и на себя и на Морозку, потому
что на самом деле он желал Морозке всяческого зла и только сам не мог
причинить его -- из трусости и оттого, что испытывать терпеливую грусть
много красивей и приятней (пф. это отвратительно так говорить).
Морозка чувствовал, что именно из-за этой красивости, которой нет в
нем, в Морозке, Варя предпочла Мечика, считая, что в Мечике это не только
внешняя красивость, а подлинная душевная красота (ну эм....да). Вот почему, когда Морозка
снова увидал Варю, он невольно попал в прежний безвыходный круг мыслей -- о
ней, о себе, о Мечике.